«В моих картинах отражена природа, познанная
в непосредственном соприкосновении с ней…»
В этих словах Анны Викторовны Аникеевой, вышивальщицы с более чем 60-летним стажем, заключается вся её суть. Детство её прошло на охотничьей заимке, где лучшим другом рано осиротевшей девочки была природа: «В душе я охотник, хоть и женщина. Многих животных и птиц, что изображены на картинах, я видела наяву: через бинокль рассматривала и фоторужьём снимала. Другие сюжеты навеяны рассказами о тайге, взяты из любимых книг, либо с картин известных художников, близких мне по замыслу».
«Родилась я 26 сентября 1938 года в Западной Украине. Родители, Виктор Иванович Кохановский и Антонина Степановна Кохановская, жили на хуторе Кмитов, недалеко от города Житомира.
В семье нашей было пятеро детей – три сестры и брат Иосиф. Я была пятой, самой младшей. В начале войны отец ушёл на фронт, нас эвакуировали в Алтайский край, село Усть-Алейка. Во время переезда, при бомбёжке, мама была ранена.
Отца не помню, но помню его руки и то, что он поднимал меня высоко над головой. С войны он не вернулся, пропал без вести, хотя сослуживец видел, как авиабомба попала в пулемётный расчёт отца.
Зимой 1942 года умерла мама. Старших сестёр определили кого в няньки, кого в фабрично-заводское училище. Мне было 4 года, брату –12 лет. Он стал для меня моей семьёй, заботился обо мне».
Попадая на выставку работ Анны Аникеевой, каждый зритель ощущает, что попал в чудесную добрую сказку. Мягкие тона, точные линии, законченные сюжетные композиции. Многие картины выглядят так, будто их писал профессиональный художник. И только спустя некоторое время начинаешь осознавать, что картины-то эти не написаны маслом, а вышиты на холсте. Титанический труд и великое терпение!
Первая персональная выставка самобытной мастерицы, разместившаяся в выставочном зале Новосибирского государственного областного Дома народного творчества накануне Нового 2008 года и Рождества Христова, смогла вместить всего 33 разноплановые работы, богатые по тематике. Здесь и пейзажи, и портреты, картины со сказочными и религиозными сюжетами. Краски яркие, сочные, полно и натурально передают фактуру предмета, детали.
«Великолепная необычная техника с очень высокой объёмностью изображения (как эффект стереоизображения). Прекрасно подобраны цвета и великолепное сочетание оттенков», – гласит одна из записей в книге отзывов.
Непосвящённым людям трудно даже представить, сколько способов создания красоты с помощью одной иголки и ниток. Анна Викторовна за свою жизнь овладела многими видами женского рукоделия, но влюблена в узелок, который и считает причиной всему тому чуду, что получается на картинах.
«Не могу сказать точно, когда именно я взяла в руки иголку и стала шить, а затем и вышивать. Наверное, это связано с детским домом, где мы шили и вышивали кисеты и платочки для солдат на фронте. Но хорошо помню, как брат радовался моим первым успехам, помогал добывать нитки из ткани.
А когда в нашей деревне появились японские военнопленные, судьба вновь внесла свои коррективы. Жена начальника конвоя, добрая и красивая женщина, увидев мои вышивки, предложила снять узор с дорожки и вышить. Дала мне настоящих ниток, и я вышила эту дорожку. Мне было всего 8 лет, но эту работу я храню по сей день.
Пробовала многие виды рукоделия, всё, что мне нравилось: вязание крючком, ришелье, мережка, вышивка.
В 1952–1953 годах я стала вышивать картины. Конечно, можно было вышивать и крестом, гладью (я, кстати, начинала с этих видов техники), но достичь полноты красок, оттенков, плавности переходов, используя крест и гладь, на мой взгляд, сложно. А мне этого не хватало, хотелось, чтобы картины были «живыми». Я стала искать способ, который позволил бы мне смешивать нитки, как краски, так появился узелок. К тому времени уже можно было купить нитки любых цветов, и в свободное время я вышивала. С появлением семьи времени на любимое занятие оставалось немного – раннее утро, пока все спят, и поздний вечер, когда все уже легли спать».
Чаще всего узелковая гладь встречается в китайских и японских вышивках. Узелки используются и во французской вышивке, как правило, для вышивания сердцевины цветков. Иглу с рабочей ниткой выводят на поверхность ткани, наматывают на иглу нитку один-два раза и прокалывают ткань на небольшом расстоянии от того места, где нитка вышла на поверхность ткани. Затем осторожно протягивают нитку на изнаночную сторону, подтягивая получившийся узелок к ткани. Выводят иглу снова на лицевую сторону, отступая от узелка, далее вводят иглу рядом с узелком и т. д. по кругу, пока не будет заполнена вся сердцевина цветка. При выполнении узелков следят, чтобы нить при наматывании на иглу не была перетянута или не слишком ослаблена (узелок получится неаккуратным).
Традиционно французский узелок (рококо) выполняли лишь с одним навивом, но сегодня его зачастую образуют из нескольких витков. Крупные узелки смотрятся аккуратнее, если их не затягивать слишком туго. Любые вышитые узелки образуют оригинальную фактурную поверхность – узелковую гладь. Узелковые швы несколько отличаются друг от друга: от плоского китайского и похожих на гальку французского и датского до пушистых шиордских узелков, широко используемых в турецких вышивках, когда вытянутые петли готового шва подрезают, а бархатистый ворс расчёсывают. Узелки – довольно маленькие швы, и их не часто вышивают отдельно, хотя узоры можно выполнять из узелков только одного типа. Все узелки делаются в одну сторону. Там, где сливаются два оттенка, вышивают попеременно один светлый узелок, другой темный. Для плавного перехода оттенков используют скрученные нити – мулине, ирис, лён или акрил.
Узелками, как правило, расшивают пледы, покрывала, салфетки, подушечки. А наша героиня использовала узелок, чтобы придать своим картинам полноту цветовой гаммы и объём, как в картинах, написанных маслом.
«Узелок круглый – стежок длинный, нужно так уложить, чтобы объём придать, – поделилась секретами мастерства Анна Викторовна, – как, например, в драпировках одежды Христа».
Готовясь к выставке, мастерица вместе со средней дочерью Анной (всего у Анны Викторовны трое детей, восемь внуков, четыре правнука) попыталась сосчитать поле сплошной вышивки. Оказалось, что вышито 14, 25 кв. метров узелков!
«Сколько всего сделано вышивок? – задумывается Анна Викторовна. – Затрудняюсь сосчитать, так как многие картины разъехались по другим странам. В Канаду племянница увезла в качестве свадебного подарка картину, напоминающую родные края. В разные годы были вышиты „Алёнушка у пруда” по картине Васнецова, „Ромео и Джульетта” по мотивам трагедии Шекспира, „Всадница на коне” по знаменитой картине Карла Брюллова, „Попугай в розах”. Вышитому маралу уже более 30 лет, он сделан по воспоминаниям об Алтае. В 60-е годы были сделаны и „Дети” по сюжету картины Пластова. Филин, кнут, верхонка, изображённые на голубом фоне, олицетворяют память о великом художнике Константине Васильеве. „Три богатыря” были вышиты в размерах покрывала, но на выставке им просто не хватило места».
Коллекцию свою мастерица вышивает с 1961 года, уже более 45 лет посвятила этому занятию. Бывает, что на картину уходит не один, а два, три года, процесс этот долгий, трудоёмкий. Порой, чтобы добиться нужного оттенка и объёмности изображения по одному месту до 20 раз иголкой проходит вышивальщица. Но то, что получается в результате всех этих манипуляций превосходит все ожидания. Зритель невольно становится участником событий, изображённых на картине, ощущает реальность и достоверность происходящего. Кажется, что один неосторожный шаг, и ты можешь спугнуть красавца-павлина или чуткого лося.
В настоящее время у Анны Викторовны в работе находятся пять картин, в том числе триптих «Неравный поединок», главная тема которого – противостояние человека и уссурийского тигра. На первом полотне предполагается изобразить тигра, готового к нападению, на втором – сам поединок, борьбу человека и зверя, на третьем – поверженного зверя. Другой сюжет – орёл-тетеревятник нападает на коршуна. Ещё одна задумка (сюжет из журнала «Охотничье хозяйство») – охотник убил козла, из-за скалы показался медведь, а ружьё далеко…
А ещё задумала мастерица сделать портрет Игоря Талькова, «…но это уж как Бог здоровья даст, – сетовала собеседница, – до сих пор люблю я этого певца».
Портрет? Но ведь для этого надо уметь рисовать! «А я и рисую сама», – опережая напрашивающийся вопрос, пояснила самодеятельная художница.
В начале работы над картиной Анна Викторовна ещё сама не знает, в каком направлении, например, дерево пойдёт в наклоне, рисунки она делает только для портретов. Как лягут узелки, так и будет. Поэтому некоторых персонажей приходится вышивать отдельно и вставлять в полотно уже в готовом виде, к примеру, как глухарей в одноимённой работе.
От некоторых работ веет какой-то детскостью, наивностью, но это не умаляет их ценности. Многие отмечают настоящее чародейство, энергетический магнетизм, исходящий от этих картин – на них хочется смотреть снова и снова.
Вот гордый и красивый марал изображён на фоне ночного неба. Он трубно кричит, призывая возлюбленную ответить на его чувства взаимностью. Все окрестности затихли, прислушиваясь к его зову. И глухарь, и другие звери в основном изображены в период гона, так как именно в эти дни проявляется самая суть живого существа. Застывшее мгновение, миг. И если вдруг представить себя рядом с маралом или глухарём, то они, осторожные в обычное время, даже не заметят твоего присутствия, так они заняты пением песни весны и любви.
«Любовь – главная тема моего творчества, особенно материнская», – подчёркивает автор картин.
К образу матери вышивальщица возвращалась в своём творчестве не один раз. Он прослеживается в картинах «У гнезда сокола» (забота, любовь), «Лоси», «Зима» (она укрыла своим покрывалом всё живое), «Мать-природа» (воплощение любви). Свою маму визуально мастерица не помнит, но образ матери вынашивала долгие годы, собирая по крупицам, от произведения к произведению, пока не нашла единственно верное трактование в картине «Материнство», где мечта о маме обрела реальные черты.
Доброта, доброта и ещё раз доброта – вот главное впечатление от выставки вышитых картин Анны Викторовны и восхищение тому факту, что такие талантливые люди живут в нашей глубинке.
Героиня нашего повествования в настоящий момент является жительницей села Камышенка Сузунского района. Это жизнерадостный, общительный человек, который, по признанию средней дочери Анны, бунтарь по натуре и в тоже время человек очень скромный, за всех переживает, всех ей жалко, особенно, если кого-то несправедливо обидели. Если может помочь чем-либо, то обязательно поможет, а если обидели её, то сумеет простить.
Есть у Анны Викторовны и хозяйство – 15 соток. Картошку сама садит и обрабатывает, две козы у неё, курочек штук 15 да петушок. После смерти мужа она категорически отказалась переезжать в благоустроенное жильё. В своём доме она сама себе хозяйка. И хотя здоровье уже не то, что было в молодые годы, работать над картинами вышивальщице приходится уже в очках, занятия своего она не собирается оставлять.
Чтобы отблагодарить хирурга, который в начале 80-х годов прошлого столетия взял на себя ответственность во время сложной операции, избавив тем самым Анну Викторовну от болезни, преследовавшей её многие годы, она в очень короткий срок вышила в подарок для него копию картины «Токующие глухари».
«Юрий Владимирович Безликов когда-то работал в Сузуне, ныне – хирург областной больницы, – пояснила нам мастерица. – Он настоящий друг семьи, люблю его как сына, необыкновенный человек и хирург от Бога. Пусть эта картина напоминает ему о красотах Сузуна, его природе».
Из воспоминаний дочери Анны: «Отец – Алексей Сергеевич Аникеев – был в семье надёжной опорой для всех, стержнем, на котором держался весь дом. По своему укладу он был немного домостроевцем и считал, что каждый должен заниматься своим делом. Женщины должны уметь делать всю женскую работу – стирать, варить, ткать, шить, вышивать». Был он заядлым охотником и жену этим занятием увлёк. Семья долгое время жила в лесу, родители работали егерями, за 12 км от школы. Так что дети всю неделю жили и учились в интернате, а домой приезжали только на выходные и каникулы. Однако всему успели научиться – и хозяйство вести, и ремесло в руках у каждого из детей есть.
«Это гены во всём виноваты! – восклицает Анна Алексеевна. – Эмоции и страсть к рукоделию – вышиванию, которым занимаюсь и я сама, и обе дочери младшего брата Виктора, который в совершенстве владеет резьбой по дереву, нам всем передались от мамы. Это она научила нас видеть необыкновенное в обыденном, повседневном».
Дочь Анна вышивает и узелком, и гладью. Начинала ещё в детстве, а вот шесть лет назад села и вышила целую картину размером 63 сантиметра на 45 – «День рождения Дюймовочки». К свадьбе старшего сына (2002 г.) в течение года, что считается очень быстро, вышила образ Почаевской Богоматери (90 х 50). Сейчас уже четвёртый год работает над образом Христа, дело идёт к завершению.
Внучка от сына Виктора, тоже Анна, закончила отделение декоративно-прикладного искусства Барабинского филиала Новосибирского областного колледжа культуры и искусств, преподаёт в школе села Мереть Сузунского района. Дипломную работу – вышитую узелковым способом картину «Эльф на единороге» – защитила на «отлично».
Анюта в рисование была влюблена с раннего детства, в коллекции бабушки даже есть несколько картин, выполненных по её рисункам, например, современная Царевна-Лебедь. Первая самостоятельная работа внучки – маленькая подушечка «Зимний домик», которую она вышивала и гладью, и стебельчатым швом, и узелками. Сегодня Аня вышивает с удовольствием, используя много сюжетов на современные темы, и даже фантастические. Одна из её картин – «Женщина-гриффон».
Неплохо уже вышивает и 15-летняя Вика, младшая сестра Ани, которая в настоящее время проживает вместе с Анной Викторовной, во всём ей помогая и перенимая навыки, в том числе и вышивания.
«У мамы, – отмечает дочь Анна, – фотографическая память, все картины сделаны ею по воспоминаниям».
Для изображения цикла картин «Времена года» было выбрано одно из любимых мест, туда мастерица ездила с семьёй дочери за клюквой. Рядом с этой поляной расположено озеро Лебяжье. И место, и само озеро поразили членов семьи какой-то родной красотой, теплотой, с которой этот заповедный уголок принял их всех.
«Ночью Дух озера выходит на берег, туманом заполняет все низкие места, ты чувствуешь себя частью этого колдовства», – вспоминает Анна Викторовна.
Чтобы настроение соответствовало изображаемому времени года, художница работала под музыку любимого композитора П. И. Чайковского из альбома «Времена года», в котором она слышала и плеск воды, и завывание метели. В результате природа, отображающая четыре времени года, на этих картинах получилась реалистичной, как сама жизнь, суровой и доброй одновременно.
Личная свобода и независимость проявляется во всём творчестве этого необыкновенно одарённого человека, она может справиться с любой, недоступной другим людям темой.
«Папа был атеистом, – продолжает вспоминать Анна, – а мама в церковь тоже не ходила (да и нет её рядом), но в душе верит и, главное, живёт по законам Божьим».
Образ Бога-отца изображать не принято, однако, мастерица не побоялась взять лик с маленькой картиночки в Библии и перенести его на своё полотно. А образ Христа вообще получился у неё, как образ живого реального человека. Это особая тема, к которой художница обратилась в период переживаний, связанных с жизненными потерями.
«Жизнь моя похожа на тысячи других: покой и радость чередуются в ней с огорчениями и бедами. Были и тяжёлые утраты – трагическая смерть брата, а в 2002 году не стало мужа. Ему очень нравились мои работы, и он гордился мной.
Когда тяжело на душе становится – я сажусь и вышиваю. Так появилась коллекция моих работ. Многие ранние картины раздарила – не жалко, ругаю себя только за то, что не сохранила сюжеты, чтобы вышить копии для коллекции, создание которой – не самоцель, это мой мир, в котором мне хорошо и спокойно».
Самоучка во всём, Анна Викторовна черпает свои знания из окружающего её мира – любит и много читает, её любимый журнал «Знак вопроса». С детства интересуют её и философские вопросы: «Где кончается земля? Что там за облаками?» Правда ответов на них она пока не нашла, но каждая её работа – это продвижение по пути познания истины.
«Старый чабан, дед Александр, попросил отдать брата Иосифа к нему в подпаски, по его же просьбе и меня оставили с ним. Увезли нас на стойбище, далеко от деревни: отара овец, волки, собаки, но с нами рядом был взрослый человек, что помогло нам выжить. Дед Александр был человеком набожным (ходили слухи, что в молодости он принял постриг в монахи). При свете лучины он учил меня азбуке, в том числе и кириллице, и, так как видел уже плохо и не мог читать, просил читать Библию. Каждый день я прочитывала по главе.
Писать я училась на стене головёшкой: дед проверит, а потом белой глиной забелит и даст новое задание. Игрушками мне служили все подручные средства.
А ещё я любила рисовать. У меня был свой мир, я уходила на берег реки Алей, из глины и песка строила замки и дворцы, лепила фигурки людей и животных. Все мои начинания поощрялись братом и дедом Александром, который подсказал, что глиняные поделки, чтобы они не разваливались, надо обжигать. Моим другом был огромный пёс, который был отличным пастухом и очень не любил, когда я начинала плакать.
Помню огромное синее небо и облака, за которыми я могла наблюдать часами, видя в них причудливых животных.
Брат помогал делать кукол, он был мастеровым, умел делать добротные, красивые вещи из кожи и лозы, необходимые в быту.
Был в моей жизни и детский дом, надо было учиться. Но моё пребывание в детском доме – чёрная полоса, где не было свободы, прав и справедливости. Я сбежала оттуда, а назад брат меня не отдал, отстоял с оружием в руках, в прямом смысле».
«Каждый раз, когда меня просят представить свои картины на выставку, – рассказывает мастерица, – меня охватывают сомнения, понравится или нет моё видение мира людям, которые будут смотреть на мои картины? И каждый раз убеждаю себя в том, что пересудов я не боюсь, всё равно буду делать то, что к душе.
Люблю всё, что сделано, но те работы, которые делаю сейчас или ещё только задумала, люблю больше, потому что они ещё не живут самостоятельной жизнью. Их образ только формируется, и от того, что именно будет заложено в них на стадии создания зависит, как их будут воспринимать окружающие – любить или нет, принимать или отвергать, восхищаться или не замечать. С момента обнародования судьба картин уже не в моих руках. Я отдаю их людям с лёгким сердцем».
Работы Ваши, дорогая Анна Викторовна, без сомнения, обогащают душу каждого, кто единожды соприкоснулся с ними. Огромное эстетическое наслаждение получили все без исключения посетители Вашей персональной выставки.
Путь и дальше радует окружающих Ваш истинно народный талант!